Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как тогда находят таланты у детей из крестьянских семей? – Ингрид посмотрела на соседний стол, где сидели Эрин и Сольвей.
– А, тут несложно. Как есть холостяшка, так есть и специальная жидкость, которая её смывает и, наоборот, усиливает мага. Даже самые крохи магического таланта будут выведены на чистую воду. Всех детей от пяти до одиннадцати лет с деревни или полиса ведут на смотр, как на праздник, их моют, парят, одевают во всё чистое. Потом совершают омовение рук и лиц этой самой жидкостью, после чего детям предлагают разные испытания. А хозяин земли, опытный маг с членами своей семьи внимательно наблюдают за детьми, часто используя специальные зерцала, чтобы не упустить ни одного возможного волшебника. Бывает, что вообще никого не находят, но иногда попадаются прямо бриллианты, – рассказывала Хельга.
Ингрид слушала с раскрытым ртом. Четвёртый день всего во Дворце, а она столько всего узнала! Девочка подумала, что теперь она потеряет сон, думая о своём даре к магии. Всё это было безумно интересно.
– Не знаю, – сказал Нафан, – я не в большом восторге, когда в Ликею попадают отпрыски крестьян, купцов, ремесленников, служивых… Часто нахально себя ведут, так неприятно, если честно… Будто бы их сразу на золотой трон посадили. И им невдомёк, что вообще-то здесь надо учиться и стараться.
– Я познакомилась с Эрин, она в другом классе учится, и не заметила за ней ничего такого. Совершенно нормальная девочка, – возразила Ингрид.
– Да это же мало зависит от рода! Может, крестьяне проще, купцы расчётливей, а дети служивых повспыльчивее, но и среди нас всё то же самое, – сказал Эдвард.
– Эдвард, ты повторяешь за своей мамой, кажется, – повёл бровью Нафан.
– В таком случае и мне здесь делать нечего, я по своему роду не дворянка, – сказала Ингрид.
– Нет-нет, Ингрид, – исправился Нафан, испугавшись, – ты неправильно меня поняла! Я не это имел в виду. Просто очень неприятно, когда такие дети из недворян, у которых внезапно оказывается магический дар, начинают им хвастать, становятся заносчивыми. Их ведь не воспитывают с младенчества так, как нас. Из-за этого страдают все.
– Нафан, среди дворян тоже встречаются заносчивые и крайне не приятные лица, которых хочется повоспитывать, – язвительно заметила Артемида.
– А служивые – это кто? – спросила Ингрид.
– Это выходцы из семей крестьян, ремесленников, купцов, которые поступили на военную службу, – ответил Эдвард. – Служивые не имеют своих земель, кроме пахотных, получают жалованье и свой дом, а по выслуге лет ещё и пенсию.
Ингрид, которая пока слабо разбиралась в делах сословных, не стала задавать лишние вопросы. Завтрак закончился, они пошли на занятия. На хирографии все тщательно присыпали свои руки холостяшкой и провели тренировку для пальцев. У Ингрид связки суставов были очень негибкими, поэтому все пальцевые фигуры выглядели коряво. Но сложность заключалась не в этом: фигуры для пальцев были разными, их следовало одновременно менять на правой и левой руке, на счёт и через хлопок, а пальцы всё время выполняли движения синхронно и симметрично, и обмануть эти движения было очень сложно. Преподаватель – маленького роста, с восточными чертами лица – терпеливо всё показывал и объяснял.
После хирографии и сытного завтрака Ингрид встретилась с Деметросом Аркелаем, как он и просил.
– Вам ведь уже одноклассники сказали, что на следующей неделе занятий не будет?
– Да, мне рассказали про сбор, что все мальчики поедут в поход. Так здорово, что здесь вы тренируетесь по-настоящему! На земле не так интересно, у нас вот завтра должен быть осенний выезд на природу, так половина родителей бастуют: мол, дети в лесу перемёрзнут и промокнут! Смешно же! Мы даже без ночёвки едем. А сбор – это интересно, по-настоящему…
Деметрос Аркелай прервал её словесный поток:
– Я хотел как раз сказать, что девочки эту неделю не учатся. Они возвращаются по своим домам, где проводят время с семьями. Дело в том, что и Ликея, и Академия будут закрыты для учеников, и общежитие тоже, значит, вам надо где-то пока осесть.
– Я просто могу остаться на неделю на земле, – предложила Ингрид, и сама ужаснулась от этой мысли.
– Это так, но! Сколько человек знают, что вы уходите на землю и возвращаетесь?
– Два – Хельга и Артемида.
– А это значит, остальные сейчас гадают, какая семья вас будет опекать. Ведь все думают, что вы сюда перешли безвозвратно.
– Опекать? – Глаза Ингрид беспомощно расширились.
– Мы должны снять возможные вопросы. Сейчас практически нет дворянских семей, в которых бы не было ни одного отпрыска в Ликее или Академии, а опека нам нужна формальная. Если вас устроить в какую-либо семью, где есть ученики и студенты, то тайна портала будет быстро раскрыта.
Ингрид вообще не поняла, что ей пытался этим сказать Деметрос Аркелай.
– А почему семья Хельги не может меня взять? Хельга ведь знает.
– Да, но в семье Лагуна ещё пять детей, кроме неё. А ещё родители, прислуга. Старшие учатся в Академии, они не должны знать. А когда вы отправляетесь на землю, здесь-то копии не остаётся.
– Да, точно… – Ингрид чувствовала, что жутко тормозит.
– Что я хотел сказать… Среди преподавателей только несколько человек знают, что у вас переходящий статус. Не знаю, согласитесь ли вы… Но семья моего брата – он знает всё и преподает здесь – готова вас взять. У него только один сын, и тот ещё маленький. Это будет по большому счёту формальностью, вы сможете отсутствовать в его семье. Но все будут знать, что вас опекает мой брат.
– Что ж, если вы считаете, что это наиболее приемлемый вариант, то я не против.
– Тогда после обихода мы с вами оформим опекунство, брат как раз придёт.
– Я зайду к вам, спасибо.
Ингрид и куратор распрощались до обихода и отправились по своим делам. Куратор – к себе в кабинет, а Ингрид – в астрономическую башню.
Персефона Стелла Перипата была высокой и крупной в кости женщиной в преклонных летах. Именно так, как казалось Ингрид, и должна была выглядеть преподавательница по астрологии. Серебряные волосы забраны в тяжёлую кичку, перетянутую синей лентой, очки-половинки на цепочке с бусинками-планетами, тяжёлое лиловое бархатное платье с таким же лиловым бархатным плащом, фибула украшена знаком Сатурна. Эта волшебница вела астрологию в Ликее и Академии уже очень давно, о дисциплине не заботилась, и это было бы лишним: ученики сами сидели притихшими в её присутствии, а она сохраняла редкую бодрость и подвижность.
Обратив внимание на новую ученицу, Персефона Стелла пожелала ей трудолюбия и начала урок. Занятие проходило в большом круглом классе с высоким белым потолком-полусферой. Ингрид посмотрела вверх и подумала, что если бы уроки по астрологии шли в планетарии, то осваивать учение было бы очень интересно.
Ко всеобщему удивлению, с лёгкого жеста Персефоны Стеллы бесшумно захлопнулись ставни на окнах, погас свет. В почти полной темноте раздался голос преподавательницы:
– И вот, наконец, мы окунёмся в звёздное небо.
В темноте мелькнуло что-то сверкающее, взлетело вверх и рассыпалось по потолку. Каждая крупинка, сияющая звёздным светом, безошибочно заняла своё место на сфере. Одни светились ярко, другие – блёкло, купол наполнился небесной глубиной. Засверкал Млечный Путь, дорожкой пересекавший потолок наискосок, и звёзды начали своё неторопливое движение. Они сияли достаточно сильно, в их свете можно было увидеть очертания класса и одноклассников. Ингрид молчала в благоговении.
– Есть две вещи, которыми я буду непрестанно восхищаться, это звёздное небо над головой и… и моральный закон внутри меня, – начала Персефона Стелла.
Под её рассказ от звезды к звезде ползли тонкие серебряные нити, соединяющие их в созвездия. Преподавательница говорила мелодично, плавно и возвышенно. Когда она называла одну из звёзд, та начинала мигать на небосклоне, чтобы все обратили на неё внимание. Персефона Стелла указала на планеты и спросила,
